Капитан Ульдемир. Властелин [сборник Литрес] - Владимир Дмитриевич Михайлов

покажутся ничтожной потерей… Но все же мне трудно было бы примириться с мыслью о подобном, если бы не сознание того, что принимаемые нами меры вызваны происходящими на планете Врага ужасами, о которых все мы наслышаны… и если бы не то, что это будет последняя война в истории наших планет и что жертвы эти будут последними жертвами…

Пауза наступила после слов старика; по лицам политиков и стратегов, словно легкая рябь по воде, промелькнули улыбки. Верховный Стратег сказал:

– Да, разумеется, го-мар. Мы все на это надеемся. Но все же… история учит нас, что подобные надежды чаще всего не оправдываются. Ибо мы, высказывая их, не принимаем во внимание неописуемого, сверхчеловеческого коварства наших исконных врагов.

– При чем тут коварство, – не понял Питон, – если они, как я понял, будут разбиты наголову?

– Разбиты они будут, безусловно. Расшатанное внутренними неурядицами и осложнениями, их общество не сможет оказать сколько-нибудь значительного сопротивления нашим десантам. Но вы ведь не думаете, го-мар, что мы собираемся уничтожить всю жизнь на их планете? (Ученый испуганно дернул головой.) Мы тоже так не думаем. Жизнь сохранится. Сохранится, хотя и будет несколько нарушена их экономика; сохранится их Круглый Стол – хотя в его составе произойдут, разумеется, некоторые изменения; им придется забыть о своих амбициях и обратиться к нам за помощью для восстановления разрушенного и для дальнейшего развития. Мы, разумеется, помощь эту окажем – из чисто гуманных соображений, памятуя, что семьдесят с лишним лет назад они подобным же образом поступили по отношению к нам; тогда им удалось каким-то способом возобладать над нами в вопросах обороны… Мы не освещаем этого в школьных учебниках истории, но впечатления вашего детства, го-мар, должны быть связаны с этим, да и каждого или почти каждого из нас. Да, мы поможем им восстановить хозяйство. Так что же вы думаете, как только их промышленность снова наберет обороты, они не вспомнят о реванше? Не станут развивать оборонные отрасли? Вооружать Стратегическую службу? Станут, го-мар, и еще как! Так что пройдет несколько десятилетий, и вопрос «кто кого» будет стоять так же принципиально, как сегодня. Другое дело, что и мы постараемся не потерять времени даром, так что сразу же после заключения мира вам, го-мар, придется бросить еще больше сил на развитие оборонительной науки.

– Однако, го-мар, – нерешительно, почти испуганно проговорил Питон, – наверное, я чего-то не понимаю… Зачем же позволять им восстанавливать Стратегическую службу, оборонительную промышленность и все прочее? Ведь в наших силах будет не допустить этого раз и навсегда!

– Может быть, теоретически это и возможно, мой ученый собрат, – ответил Верховный Стратег, – однако практически здесь возникло бы множество трудностей. Никто в наши дни не в состоянии провести грань между промышленностью мирной и оборонительной, между предприятиями, работающими на мирный рынок – и на стратегию. Взять хотя бы ваши институты… Но дело не только в этом. Мы живем в обществе, го-мар, мы все – его частицы. И наше, и их общество наделено определенными функциями, которые мы считаем нормальными. К ним относится и функция обороны. Так неужели кто-нибудь решится настаивать на создании ублюдочного общества, лишенного какой-либо из его нормальных функций? Что это будет за общество? Мне не хотелось бы жить в таком, да и никому из нас, я думаю, тоже… Нет, наше общество вполне нас устраивает, и мы не собираемся менять в нем ничего. Вот почему они будут снова вооружаться, и вот почему мы всегда будем готовы к очередному акту самозащиты, как готовимся к нему сейчас. Вы поняли меня, го-мар?

Наверное, старик понял. Потому что можно было бы сказать и проще: если это последняя война, то что после нее станем делать мы, стратеги? Не захотят ли вечно недовольные налогоплательщики и пакостная пресса вообще обойтись без нас под тем предлогом, что мы требуем слишком много денег, а практической надобности в нашем существовании уже не будет? Нет, мы не собираемся допустить ничего подобного, потому что нам нравится наше занятие и еще потому, что без нас нарушится равновесие сил, регулирующих ход общественных процессов, и чем это может кончиться – никто предсказать не в состоянии… Наверное, старик понял; во всяком случае, говорить он больше ничего не стал, лишь кивнул несколько раз и стал смотреть в стол.

И тут вскочил Форама. Его здесь не должно было быть, лишь недосмотром тех, кому надлежало, можно объяснить, что его с Цоцонго не вывели своевременно и не вернули в приятное уединение, или же в новую лабораторию, или еще куда-нибудь, куда было бы сочтено полезным. Но они остались и слышали то, чего им слышать никак не полагалось; но, вместо того чтобы, сознавая свой грех, примириться с судьбой, какая после этого могла их постигнуть, Форама выскочил из-за прикрывавшей его колонны и осмелился заговорить.

– Го-мары! – не сказал, а почти выкрикнул он, хотя рассудок подсказывал ему, что лучше было бы говорить спокойно и уверенно; ничего он не смог с собой поделать, помешал обычно глубоко запрятанный темперамент. – Го-мары, неужели не ясно?.. Все это строится на песке – ведь нет уверенности, что элементы поведут себя строго заданным образом, что природа не несет нам никаких новых неожиданностей. А главное – раз в жизни, да что в жизни – раз в истории, может быть, нам представляется возможность, не возможность – необходимость круто повернуть руль, направить историю в ином, лучшем направлении, а мы – а мы пренебрегаем такой возможностью и собираемся идти на громадный риск ради того только, чтобы все осталось по-старому… Го-мары, неужели нельзя опомниться, неужели нельзя…

Он запнулся, наткнувшись на взгляды – испуганные, недоумевающие, неприязненные, холодные; все глядели не на него, а мимо или сквозь – и все же взгляды эти жалили его. Он умолк, но упрямо стоял, словно готов был ждать ответа до самого конца; стоял, внутренне сам не понимая, что это его вдруг занесло, ужасаясь, – но капитан Ульдемир лучше знал, что сейчас надо делать.

– Почему вы здесь, мар… э-э… Форама? – негромко, как всегда, спросил Первый Гласный. – Вам придется, полагаю, дать исчерпывающий ответ на этот вопрос несколько позже… (Великий Вещий разгневанно оглянулся; к нему уже спешил подчиненный, другие наверняка ждали за дверью.) Занимайтесь своим делом, мар. На прощанье скажу вам: в политике безумные идеи не нужны. Они вредны. Они враждебны. И не знаю, перевесят ли ваши научные заслуги всю тяжесть того, что вы себе только что позволили.

«Высший Круг, – думал Форама, – вот как решаются здесь дела. Иная логика, система ценностей, иерархия целей – все иное!»

Он оглянулся. От двери уже приближались. Надо